Доктор лабиннаГ и ТО "Телега" представляет:

 

Хантер С. Томпсон

СТРАХ И ОТВРАЩЕНИЕ В ЛАС-ВЕГАСЕ

ЧАСТЬ 1

 

7.

ПАРАНОИДАЛЬНЫЙ ТЕРРОР...
И ЖУТКИЙ ПРИЗРАК СОДОМИИ...
СВЕРКАЮЩИЕ НОЖИ И ЗЕЛЕНАЯ ВОДА

Когда мы подкатили к "Минту", я припарковался на улице напротив казино, за углом от стоянки. "Бессмысленно подвергать себя риску в вестибюле, - думал я. - Ни один из нас не сойдет за пьяного. Мы оба чересчур напряжены". Вокруг нас пульсировали слишком устрашающие вибрации. Прошмыгнув через казино, мы поднялись наверх в служебном лифте.
Никого не встретив, добежали до номера, но ключ решительно не открывал дверь. Мой адвокат отчаянно ломился в нее изо всех сил. "Эти мерзавцы успели сменить нам замок, - простонал он. - Скорее всего, они пасли этот номер. Господи, нам крышка".
Неожиданно дверь распахнулась. Мы опешили, затем ввалились внутрь. Никакого повода для беспокойства. "Наглухо ее запри, - приказал адвокат - Используй все цепочки". Он с удивлением рассматривал в своей руке два ключа от номеров Отеля "Минт". "А этот хер откуда?" - спросил он, показывая мне ключ с номером 1221.
- Это комната Ласерды, - просветил я его. Адвокат ухмыльнулся.
- Ах да, правда. Я подумал что он может нам пригодиться.
- Зачем?
- Давай поднимемся к нему. вышвырнем из постели и окатим водой из пожарного шланга.
- Нет, - сказал я. - Мы должны оставить бедного ублюдка в покое. У меня такое чувство, что он нас почему-то избегает.
- Не обманывай себя. Этот португальский сукин сын опасен и следит за нами, как коршун. - Он подозрительно покосился на меня. - Вы что, сговорились?
- Я говорил с ним по телефону, пока ты ходил смотреть, как вымыли машину. Он сказал, что рано завалится спать. чтобы поспеть на трек на рассвете.
Адвокат не слушал. Он издал душераздирающий крик и замолотил по стене обеими руками.
- Этот грязный подонок! - орал он. - Я знал это! Он увел мою женщину!
Я рассмеялся: "Эту маленькую блондинку-группиз из команды киношников? Думаешь, он трахнул ее в задницу?".
- Да, конечно, тебе смешно - продолжал кричать адвокат. - Вы, чертовы белые уроды, все одинаковы!. - Это не помешало ему открыть новую бутылку текилы и залпом опрокинуть ее в глотку. Потом он схватил грейпфрут и разрезал его пополам Гербер Мини-Магнумом - охотничьим ножом с нержавеющим лезвием, напоминавшим остро отточенную опасную бритву.
- Где ты раздобыл этот нож? - спросил я.
- Прислали из обслуги номеров. Мне надо было чем-то порезать плоды лайма.
- Какие плоды лайма?
- Все равно у них не было ни хрена. Они не растут здесь в пустыне.
Адвокат яростно покромсал грейпфрут на четвертинки, восьмушки... на шестнадцатые... потом начал бесцельно долбать ножом по остаткам этого крошева. "Мерзкая гадина, - стонал он. - Я знал, что с ним надо разобраться, пока была такая возможность. А теперь он имеет ее во все дыры".
Я вспомнил эту девочку. Мы застремали ее в лифте несколько часов назад - мой адвокат выставил себя на посмешище.
- Вы, должно быть, гонщик, - сказала она. - Вы в каком классе?
- Классе? - раздраженно переспросил он. - Что за хуйню вы несете?
- На чем вы ездите? - спросила она, кокетливо улыбаясь. - Мы снимаем фильм о гонках для телепередач: может, мы задействуем вас.
- Задействовать меня?
"Матерь божья, - подумал я. - Ну вот началось". Лифт был битком забит гонщиками и полз от этажа к этажу как черепаха. К тому времени как мы остановились на Третьем, адвоката уже понесло не в ту степь. Оставалось еще пять...
- Езжу на самых больших! - неожиданно выкрикнул он. - На настоящих больших гондонах!
Я рассмеялся, пытаясь превратить все в шутку. "Винсент Блэк Шэдоу. - сказал я. - Мы представляем команду производителей".
Это заявление вызвало приглушенное, но грубое несогласие окружающих. "Чушь собачья", - пробормотал кто-то позади меня.
- Минутку! - закричал мой адвокат и снова обратился к девице: "Прошу извинить меня, леди, но, по-моему, сюда затесалась какая-то недоношенная дрисня, которая качает права и хочет, чтобы ей располосовали морду". Он сунул руку в карман своего черного пиджака и повернулся к людям, стоявшим у задней стенки лифта.
- Ну вы, ничтожные белые пидоры. - прорычал он. - Кто хочет, чтобы его порезали в натуре?
Я не отрываясь смотрел вверх на определитель этажей. Дверь открылась на седьмом, но никто не двинулся с места. Стояла мертвая тишина. Дверь закрылась. Вверх на Восьмой... Снова открылась. И все еще ни звука или движения в переполненном лифте. Как только дверь начала закрываться, я выскочил и выдернул адвоката, схватив его. за руку в последний момент Двери плавно захлопнулись, и вскоре на панели прозвенел Девятый.
- Быстро! В номер! - сказал я. - Эти козлы натравят на нас легавых!
Мы бегом завернули за угол. Мой адвокат хохотал как сумасшедший. "Обосрались! Обосрались! - орал он. - Ты это видел? Они обосрались. Как крысы, угодившие в крысоловку!" Как только мы заперли за собой дверь, он перестал смеяться и сказал: "Твою мать. Вот теперь дело серьезное. Эта девочка все поняла. Она в меня влюбилась".
И сейчас, много часов спустя, он был убежден, что Ласерда - так называемый фотограф - каким-то образом снял ту девицу
- Пойдем туда и кастрируем эту скотину; - предложил он, поигрывая у лица своим новым ножом. - Это ты ее под него подложил?
- Послушай, - бросил я. - Ты бы лучше убрал это чертово перо и привел свою голову в порядок. Я должен загнать машину на стоянку.
Медленно пятясь, я осторожно двинулся к двери. За много лет общения с нарколыгами постигаешь в том числе, что абсолютно все серьезно. Ты можешь повернуться спиной к человеку, но никогда не поворачивайся спиной к наркотику - особенно когда он размахивает у тебя перед глазами остро отточенным охотничьим ножом.
- Прими душ, - сказал я. - Вернусь минут через двадцать.
Я быстро юркнул за дверь, запер ее за собой, прихватив ключ от комнаты Ласерды, украденный ранее моим адвокатом. "Не повезло бедному мудаку, ох не повезло". - думал я, спускаясь в лифте. Они прислали его сюда выполнять вполне пристойное и осмысленное задание: сделать всего несколько снимков мотоциклов и "вседорожников", раскатывающих по пустыне, и не успел он оглянуться, как, даже не сознавая этого, угодил прямо в пасть некоего мира за пределами его понимания. Даже приблизительно представить себе. что же все-таки произошло, он был не в состоянии.
А вот что мы здесь делаем? Каков смысл этого путешествия? Может, и нет в действительности никакого большого красного Шевро с открытым верхом, стоящего на улице? Катаюсь ли я в лифтах Отеля "Минт" в каком-то наркотическом исступлении или на самом деле приехал в Лас-Вегас делать репортаж?
Я порылся в своем кармане и извлек ключ. На нем было написано "1850". Это хоть по крайней мере реально. Задачей номер один было разобраться с машиной и вернуться в эту комнату┘ затем по возможности привести себя в нормальное состояние, чтобы достойно встретить любую неожиданность, поджидающую нас на рассвете.
Теперь из лифта в казино. У игральных столов было по-прежнему столпотворение. Кто все эти люди? Что за лица! Откуда они только взялись? Выглядят как карикатуры на торговцев подержанными машинами из Далласа. Но они реальны. И, дорогой Иисус, их было здесь до хуя - и их вопли раздавались за столами в полпятого утра в воскресенье. Все еще тискают Американскую Мечту, этот образ Большого Победителя, умудрившегося сорвать куш в последние минуты предрассветного хаоса в занюханном казино Вегаса.
Знатный отрыв в "Серебряном Городе". Обставить крупье и вернуться домой богатым. Почему бы и нет? Я остановился у Колеса Удачи и поставил на Томаса Джефферсона* - двухдолларовая купюра. Торчковый билет прямо в рай, - полагаясь, как всегда, на врожденный инстинкт ставки, способный перевернуть все вверх тормашками.
* Томас Джефферсон (1743-1826) - 3-й президент США (1801-1809), автор проекта Декларации Независимости США.
Ан нет. Мимо кассы. Просто еще два доллара вылетели в трубу. Ах, мерзавцы!
Нет. Успокойся. Учись получать наслаждение от Проигрыша. Очень важно сделать репортаж по всем канонам жанра: все остальное оставь "Life" и "Look" - сейчас по крайней мере. По пути от лифта я столкнулся с парнем из "Life", лихорадочно переминавшимся с ноги на ногу в телефонной будке и бубнившим свои мудрые изречения в ухо какого-то похотливого робота, сидящего в небольшой комнатке на другом побережье. Ну разумеется: "ЛАС-ВЕГАС НА РАССВЕТЕ - гонщики все еще спят, пыль все еще висит над пустыней, выигрыш в пятьдесят тысяч долларов дремлет во мраке офисного сейфа Дэла Уэбба, владельца роскошного Отеля "Минт", сердце которого, преисполненное благородства, находится в "Казино-Центре". Чудовищное напряжение. И наша команда "Life" пребывает в самой гуще событий (как всегда, в сопровождении решительного полицейского эскорта...". Пауза. "Да. оператор, это слово было "полицейский". Что еще? Это был Специальный корреспондент журнала "Life"┘"
Красная Акула торчала на Фримонте, там, где я ее оставил. Я заехал в гараж и зарегистрировал ее: машина Доктора Гонзо, никаких проблем, и если кто-нибудь из вас будет бездельничать, мы еще до утра разнесем всю вашу шарашку. Без всяких сантиментов - только оплатим номер.
Когда я вернулся, мой адвокат лежал в ванне, погруженный в зеленую воду - маслянистый продукт какой-то японской соли для ванн, которой он обзавелся в магазине подарков отеля, не считая нового АМ/FМ-радио, включенного им в розетку для электробритвы. На полную громкость. Звучала какая-то бессмыслица в исполнении хряков из "Трехсобачьей Ночи"*, песня о Лягушке по имени Йеремия, захотевшей принести "Радость Миру".
* Three Dogs Night - популярная американская рок-группа.
"Сначала Леннон, теперь это. - думал я. - Следующим будет Гленн Кэмпбелл, визжащий "Куда подевались все цветы?"".
А куда, собственно? Никаких цветов в этом городе. Только насекомоядные растения. Я приглушил звук и заметил рядом с радио большой кусок разжеванной белой бумажки. Изменения громкости мой адвокат, похоже, не заметил. Он потерялся во мгле зеленых испарений, и лишь голова наполовину торчала над водой.
- Ты это съел? - спросил я, держа в руке белый катышек.
Он проигнорировал мой вопрос. Но я все понял. До него будет доходить как до жирафа в ближайшие шесть часов. Он сожрал целую марку.
- Ах ты злобная сука. - сказал я. - Надейся только, что в сумке остался торазин. Потому что, если его там нет, у тебя завтра будут серьезные напряги.
- Музыка! - заревел он. - Вруби ее снова! Поставь ту пленку! - Какую пленку? - Новую. Вон там.
Я взял радио и обнаружил, что это еще и магнитофон - одна из тех штуковин со встроенным кассетником. И пленку "Сюрреалистическую подушку", надо было всего лишь перемотать. Он уже прослушал первую сторону - на такой громкости, что только мертвый бы не проснулся во всех комнатах в радиусе ста ярдов, невзирая на стены и все такое.
- "Белый Кролик", - изрек он. - Я хочу чтобы звук нарастал.
- Ты обречен, - поставил я свой диагноз. - В ближайшие два часа я тебя покину, а потом сюда поднимутся люди и выбьют из тебя все несусветное дерьмо большими дубинками, обтянутыми кожей. Прямо здесь, в ванне.
- Я сам вырою себе могилу! Зеленая вода и Белый Кролик... поставь его: не заставляй меня пускать в ход вот это.
И из воды взметнулась его рука, судорожно сжимавшая охотничий нож.
- Господи, - пробормотал я, и в тот самый момент неожиданно понял, что помогать ему бесполезно: он был выше этого, и валялся в ванне с обкислоченной головой и острейшим ножом, который я когда-либо видел в своей жизни, полностью потеряв способность внимать разумным доводам и требуя "Белого Кролика". "Приехали", - подумал я. Слишком уж далеко я зашел с этим водоплавающим уродом. На этот раз он отправился в суицидальное путешествие. И хотел этого. Он был готов...
- О'кей, - сказал я, перевернул пленку и нажал "пуск". - Только, может, сделаешь мне последнее одолжение? Можешь дать мне всего два часа? Все, о чем я прошу: дать мне поспать всего два часа до завтра. Я подозреваю, что будет очень трудный день.
- Ну конечно. Я же твой адвокат. И дам тебе то время, о котором ты просишь, по моим расценкам: 45 долларов в час. Но ведь ты захочешь отложить что-нибудь на черный день, так почему бы тебе просто не оставить одну из этих стодолларовых купюр прямо здесь, около радио, и съебать?
- Как насчет чека? - спросил я. - На предъявителя в Национальном Банке Сотуф. Тебе не потребуется там удостоверение личности, чтобы получить по нему деньги. Они меня знают
- Как угодно, лишь бы игра стоила свеч, - сказал он, начав дергаться под музыку. Ванная напоминала внутренности огромного испорченного репродуктора. Гнусные вибрации, подавляющий звук. Пол был весь залит водой. Я отодвинул радио как можно дальше от ванны, насколько позволял шнур, затем вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Не прошло и минуты, как он стал кричать мне: "Помоги! Ты, скотина! Мне нужна помощь!"
Я влетел внутрь, полагая, что он случайно отрезал себе ухо.
Но нет... он изо всех сил тянулся из ванны к мраморной полке, где стоял приемник. "Я хочу это блядское радио", - мычал он.
Я едва успел перехватить у него технику. "Идиот! - заорал я, отталкивая его руку - Залезай обратно в ванну! И лапы прочь от этого чертова радио!" Громкость была настолько запредельной, что разобрать, кто и что играет, если только ты не знаешь "Сюрреалистическую Подушку" почти наизусть, не представлялось возможным... я, в свое время, знал каждую ноту этого альбома и уловил, что "Белый Кролик" уже закончился; кульминация накатила как волна и отхлынула обратно в море.
Но мой адвокат, как оказалось, никогда не загружал себя изучением музыкального материала. Он хотел большего. "Прокрути пленку назад! - кричал он. - Я хочу ее снова!". Его глаза переполняло безумие, взгляд блуждал... Он походил на человека, дошедшего до последней стадии какого-то ужасного психического оргазма...
- Запускай ее! - визжал он как недорезанная свинья. - И когда дойдет до этой фантастической ноты, где кролик откусывает себе на хрен голову, я хочу, чтобы ты бросил это радио ко мне в ванну; твою мать.
Я посмотрел на него, продолжая крепко держать в руках приемник. "Не по адресу; - выдавил я, наконец, из себя. - Буду счастлив прямо сейчас бросить со всего размаха в ванну с тобой какую-нибудь 440-вольтную электродубинку для скота, но только не это радио. Да тебя прямо в стенку впечатает: десять секунд - и ты труп". Я засмеялся: "Вот дерьмо, они же заставят меня потом это объяснить - потащат на какой-нибудь гнилой судебный осмотр тела коронером и присяжными, допросят "с пристрастием"... да... все подробности. Мне это не нужно".
- Хуйня! - завопил он. - Просто скажи им, что я хотел Улететь!
Я немного поразмыслил и сказал: "Ладно. Ты прав. Наверно, это единственно возможное решение". Я поднял кассетник / радио, все еще включенное в сеть, и занес его над ванной: "Просто мне надо быть полностью уверенным в том, что я все себе уяснил. Ты хочешь, чтобы я бросил эту штуку в ванну; когда наступит кульминация в "Белом Кролике", так?".
Он плюхнулся обратно в воду и расплылся в благодарной улыбке.
- Да, твою мать. Тысячу раз да. Я уже начал думать, что придется отсюда вылезти и притащить одну из этих чертовых горничных, чтобы она это сделала.
- Не беспокойся. Ты готов?
Я нажал "пуск", и "Белый Кролик" зазвучал снова. Почти сразу же адвокат начал выть и мычать... очередное быстрое восхождение на ту же самую гору; причем на этот раз он полагал, что наконец-то доберется до вершины. Его глаза были зажмурены, и только голова да колени торчали из маслянистой зеленой воды.
Пока играла песня, я отобрал из кучки толстых спелых грейпфрутов, лежавших рядом в тарелке, самый большой, весивший почти два фунта. Размахнулся, словно заправский бейсболист и, как только "Белый Кролик" достиг апогея, швырнул его этаким пушечным ядром прямо в этого мудозвона.
Мой адвокат безумно взвизгнул, заметавшись в ванне, как сожравшая мясо акула, расплескивая воду по всему полу, и отчаянно пытаясь от чего-то отмахнуться.
Я рванул из розетки шнур и поспешно выскочил вон... аппарат продолжал играть, только уже на своих безвредных вшивых батарейках... Пока я шел по комнате к своему саквояжу, слышал, как постепенно стихал бит. Едва я успел вытащить газовый баллончик "Мэйс"... как мой адвокат распахнул дверь ванной и застыл в дверном проеме. Его глаза продолжали бесцельно блуждать, но он размахивал своим ножом так, как будто твердо вознамерился что-то порезать.
- "Мэйс"! - закричал я, наставив баллончик прямо на его слезящиеся глаза. - Хочешь попробовать?
Адвокат остановился как вкопанный. "Негодяй! - прошипел он. - Ты ведь сделаешь это... Что, не так?"
Я заржал, по-прежнему направляя на него баллончик. "Чего дрейфишь? Тебе понравится. Блядь, да ничто не сравнится с кайфом от "Мэйса" - сорок пять минут на коленях с пересохшей дыхалкой, глотая воздух, как обессилевшая рыба, выброшенная прибоем на берег. Это как пить дать тебя утихомирит".
Он уставился в мою сторону, пытаясь сфокусировать свой взгляд, и пробормотал: "Ах ты, дешевка, белое отродье. Ты ведь сделаешь это, правда?".
- А почему нет? - спросил я. - Твою мать, да ведь еще минуту назад ты умолял себя угробить! А сейчас ты хочешь убить меня! И вот что я сделаю, черт возьми... Я вызову полицию!
Он обмяк.
- Легавых?
Я кивнул. "Да, выбора нет. Я не могу рискнуть отправиться спать, зная, что по моей комнате расхаживает человек в таком состоянии - обожравшись кислоты и намереваясь своим поганым ножом нарезать меня ломтями".
Мгновение адвокат грозно сверкал глазами, но потом попытался улыбнуться. "Да кто говорит, чтобы нарезать тебя ломтями? - заныл он. - Я просто хотел вырезать у тебя на лбу маленькую букву "Зет", ничего серьезного". Он пожал плечами и отправился за сигаретами, которые лежали на телевизоре.
Я снова погрозил ему газовым баллончиком. "Убирайся в ванну. Съешь немного красных и попытайся успокоиться. Покури травы, вмажь геры - да, блин, делай все, что должен делать, только дай мне немного отдохнуть".
Адвокат развел руками и смущенно ухмыльнулся, как будто все мною сказанное четко отложилось в его голове. "Ну да, черт тебя дери, - заявил он очень искренним тоном. - Тебе действительно надо немного поспать. Тебе же завтра работать". Он печально покачал головой и побрел к ванной. "Твою мать! Какой облом..." И. махнув мне рукой, сказал на прощание: "Постарайся отдохнуть. Не позволяй мне себя будить".
Я кивнул, наблюдая, как он шаркает обратно в ванную, все еще сжимая нож; но сейчас, видимо, он держал его по инерции. Кислота сбавила в нем обороты; следующей фазой, вероятно, будет один из тех жутко напряженных кошмаров кислотного самоанализа. Около четырех часов в кататоническом отчаянии, но ничего физического, ничего опасного. Увидев, что дверь за ним закрылась, я осторожно пододвинул тяжелое округлое кресло прямо к ручке двери ванной, и положил газовый баллончик рядом с будильником.
В комнате было очень тихо. Я подошел к телевизору и включил его на пустой канал - белая рябь на максимуме децибел, прекрасная колыбельная для засыпающего человека, мощное, беспрерывное шипение, заглушающее все странное и необычное.

 

8.

"ГЕНИИ ПО ВСЕМУ МИРУ ДЕРЖАТСЯ ДРУГ ДРУГА, И КАК ТОЛЬКО ДОБИВАЕТСЯ ПРИЗНАНИЯ ОДИН, ЗА НИИ УЖЕ ПОДТЯГИВАЕТСЯ ВСЯ ОРАВА"
АРТ ЛИНКЛЕТТЕР

Я живу в очень тихом месте, где любой звук ночью означает, что происходит нечто из ряда вон: ты быстро просыпаешься, и начинаешь думать, что же это может быть такое?
Обычно ничего. Но иногда... трудно приспособиться к дыханию большого города, где ночь полна всевозможных звуков, и все они - достаточно привычные. Машины, гудки, шаги... невозможно расслабиться, так что глуши всю эту лажу успокаивающим шипением пустой картинки одуревшего телевизора. Заблокируй переключатель каналов, и дремли себе в удовольствие...
Игнорируй этот кошмар в ванной. Просто еще один урод, сбежавший из Поколения Любви, преследуемый неумолимым роком калека, не выдержавший давления. Мой адвокат никогда не был способен разделить точку зрению, - часто пропагандируемую завязавшими наркоманами и особенно популярную среди тех. кто условно освобожден. - что ты можешь улететь гораздо дальше без наркотиков, нежели с ними.
По правде говоря, я. даже в большей степени, не был на такое способен. Но вот однажды, - я жил неподалеку, если спуститься с холма, от Доктора - на - Дороге (имя убрано по настоянию адвоката издателя), бывшего кислотного гуру, позже заявившего, что он оставил химический беспредел и прыгнул гораздо дальше, к сверхъестественному сознанию. В один прекрасный день того первого поднимающегося вихря, который вскоре станет Великой Кислотной Волной Сан-Франциско, я остановился у дома Добряка Доктора, собираясь спросить его (уже в те времена он был известным нарко-авторитетом), не сможет ли он удовлетворить здоровое любопытство своего соседа насчет ЛСД.
Я припарковался на дороге и неуклюже двинулся по подъездной аллее, усыпанной гравием. На полпути остановился и любезно поприветствовал его жену; работавшую в саду в соломенной шляпе с немыслимыми полями... "Хорошая сцена, - думал я, - старик внутри варит свою фантастическую нарко-тушенку, а в саду его женщина выращивает морковь, или что она там выращивает.." напевая себе под нос во время работы какую-то мелодию, которую я не смог узнать.
Ну да. Мурлыкая песенку.. но прошло почти десять лет, прежде чем я понял, что именно нес в себе этот звук: как и Гинзберг, наглухо отъехавший в своем ОМ, он пытался замурлыкать мне мозги. В том саду оказалась не пожилая дама, а сам добрый доктор собственной персоной - и эти напевы были возмутительной попыткой помешать мне вкусить плоды его чересчур расширенного сознания.
Я сделал несколько попыток очиститься от нахлынувшего подозрения: просто сосед зашел на огонек, спросить совета доктора относительно закидывания на кишку ЛСД в своей лачуге, у подножия холма. Да, у меня, помимо прочего, имеется оружие и взрывчатка. И мне нравится стрелять, - особенно по ночам, - когда прекрасное голубое пламя вырывается из ствола со всем этим шумом... и, да, не стоит забывать о пулях. Как же без них. Здоровые толстые дуры из свинцового сплава неслись по долине со скоростью 3700 футов в секунду..
Впрочем, я всегда палил по ближайшему холму или, не довольствуясь этим, просто в темноту. Никакого вреда; мне просто нравятся выстрелы и взрывы. И я был осторожен, и никогда не убивал больше, чем мог съесть.
"Убить?" - и я тут осознал, что никогда не смогу адекватно объяснить это слово существу, сосредоточенно копающемуся в своем огороде. Пробовало ли оно когда-нибудь мясо? Может ли оно проспрягать в кислотном экстазе глагол "охотиться"? Ведомо ли ему чувство голода? Знакомо ли оно с тем паскудным фактом, что мой доход в тот год составлял в среднем 32 доллара в неделю?
Нет┘ никакой надежды на общение в этом гиблом месте. Я врубился, но недостаточно быстро для того, чтобы удержать наркоцелителя от мурлыкания песенок мне вслед, пока я бежал назад по подъездной аллее, забрался в машину и поехал вниз по горной дороге. "К черту ЛСД, - думал я. - Посмотри, что оно сделало с этим бедным ублюдком".
Так что в следующие полгода я зависал на хэше и роме, пока не перебрался в Сан-Франциско и не оказался в одной точке под названием "Филмор Аудиториум". Вот там все и произошло. Один серый кусочек сахара, и... БУУМ! Я мысленно перенесся обратно в сад доктора. И очутился не на поверхности, а под землей - выскочив из этой с таким тщанием ухоженной почвы каким-то мутировавшим грибом. Жертва Наркотического Взрыва. Натуральный уличный фрик, потребляющий все что ни попадя. Я вспоминаю одну ночь в "Мэтрикс", когда туда зашел роуди, с большим рюкзаком за плечами, и закричал: "Кто-нибудь хочет немного Л... С... Д... Все компоненты со мной. Нужно только место, где его приготовить".
За ним следом тут же помчался менеджер, лепетавший: "Уймись, уймись, возвращайся обратно в офис". После той ночи я никогда его больше не видел, но, до того как его взяли за жопу, роуди успел распространить свои образцы. Огромные белые кристаллы. Я отправился в туалет хавать мой. "Сначала одну половинку", - решил я. Думать, конечно, можно все, что угодно, но вот исполнить задуманное при данных обстоятельствах - совсем другое дело. Я съел половину, но просыпал все остальное на рукав моей красной Пендлтонской рубашки... Пытаясь сообразить, как теперь поступить, я увидел, что в туалет зашел один из музыкантов. "Что случилось?" - спросил он.
- Ну - протянул я. - Вся эта белая фигня у меня на рукаве - это ЛСД.
Музыкант ничего не сказал: просто схватил мою руку и начал ее сосать. Очень похабная драматическая сцена. Я задавал себе вопрос, что же может произойти, если сейчас сюда завалится какой-нибудь молодой биржевой маклер, типа "Кингстон Трио", и застукает нас за этим действом. "Ну и хуй с ним", - подумал я. Если немного повезет, то жизнь этого парня можно считать конченой - его всегда будет неотступно терзать мысль, что за какой-то узкой дверью во всех его любимых барах, люди в красных Пендлтонских рубашках испытывают ломовые приходы от вещей, о которых он понятия не имеет. Рискнет ли он пососать рукав? Наверное, нет. Прикинься чайником. Делай вид, что ты никогда этого не видел...
Странные воспоминания лезут в голову этой беспокойной ночью в Лас-Вегасе. Пять лет прошло? Шесть? Похоже, целая жизнь пролетела или, по крайней мере, миновала Главная Эпоха - апофеоз, который никогда больше не повторится. Сан-Франциско середины шестидесятых был очень особенным местом и временем, неотъемлемой частью всего этого. Возможно, это что-то значило. Возможно, нет: слишком много воды утекло... но никакие объяснения, никакая мешанина слов или музыки... или память не сможет повлиять на то чувство, что ты был там, и остался жив в этом закоулке времени и мира. Что бы это ни значило...
Историю трудно понять до конца, и все из-за этой продажной хуеты, но даже если не доверять "истории", вполне уместно будет предположить, что время от времени энергия целого поколения вырывается наружу в восхитительной яркой вспышке, причин которой никто из современников по-настоящему не может понять, и, копаясь в прошлом, они никогда не объясняют, что же на самом деле произошло.
Мои главные воспоминания о том времени, похоже, зациклились на одной или пяти - или, может быть, сорока - ночах... а может это было раннее утро, когда я, наполовину очумевший, покидал "Филмор" и, вместо того чтобы идти домой, мчался на здоровой "Молнии 650" через мост Бэй на скорости сто миль в час, одетый в шорты Л.Л.Бин и ковбойскую куртку "Бьютт"... несясь через туннель Острова Сокровищ к огням Окленда, Беркли и Ричмонда, не представляя себе четко, где повернуть, когда я доберусь до другой стороны (и всегда застревая у шлагбаума - слишком удолбанный, чтобы ставить регулятор скоростей в нейтральное положение, пока я шарю по карманам в поисках мелочи)... но, будучи абсолютно уверенным, что не имеет значения, куда я направлюсь: всегда попадаешь туда, где люди такие же отъехавшие и дикие, как и ты сам. И в этом не было никаких сомнений...
Безумие творилось во всех направлениях, каждый час. Если не через Бэй, то вверх к Золотым Воротам или вниз по 101-ой к Лос-Альтос или Ла Хонде... Ты мог отрываться где угодно. Это было всеобщее фантастическое ощущение, что все, что мы делаем, правильно, и мы побеждаем...
И это, я полагаю, и есть та самая фишка - чувство неизбежной победы над силами Старых и Злых. Ни в каком-либо политическом или военном смысле: нам это было не нужно. Наша энергия просто преобладала. И было бессмысленно сражаться - на нашей стороне или на их. Мы поймали тот волшебный миг; мы мчались на гребне высокой и прекрасной волны...
И сейчас, меньше пяти лет спустя, можешь подняться на крутой холм в Лас-Вегасе и посмотреть на Запад, и если у тебя все в порядке с глазами, то ты почти разглядишь уровень полной воды - ту точку, где волна, в конце концов, разбивается и откатывает назад.

9.

НИКАКОЙ СИМПАТИИ К ДЬЯВОЛУ...
РЕПОРТЕРСКИЕ ИЗВРАЩЕНИЯ?..
ПОЛЕТ В БЕЗУМИЕ

Решение скипать пришло внезапно. А может быть, и нет. Вероятно, я все время вынашивал эту мысль, подсознательно выжидая правильного момента. Полагаю, решающую роль сыграл счет. Потому что у меня не было денег, чтобы его оплатить. Эта дьявольская афера с покрытием расходов с помощью подставных кредитных карточек подошла к концу. После дела с Сидни Зайоном такой номер не канал. Сразу же после него они изъяли мою карточку "American Expressз", и теперь эти уроды преследовали меня в судебном порядке- также как и "Diner Club", и департамент налоговых сборов...
Ну а кроме того, формально за все отвечал журнал. Мой адвокат об этом позаботился. Мы ничего не подписывали, за исключением счетов из обслуги номеров. Мы никогда не задумывались об общей сумме, однако, - еще до того как мы смотались, - мой адвокат подсчитал, что мы влетали в среднем где-то между 29 и 36 долларами в час, двое суток подряд.
- Невероятно. - сказал я. - Как это могло случиться? Но к тому времени как я задал этот риторический вопрос, на него некому было ответить. Мой адвокат свалил.
Должно быть, он жопой почувствовал неладное. Вечером в понедельник адвокат заказал комплект превосходных дорожных сумок из воловьей кожи, а потом сообщил мне, что забронировал место на ближайший самолет до Лос-Анджелеса. "Нам надо поторопиться", - заявил он, и по пути в аэропорт занял у меня 25 долларов на билет
Я проводил его, и отправился в сувенирный отдел аэропорта, где потратил все оставшиеся наличные на всякую дребедень - полное говно: сувениры Лас-Вегаса, пластиковые зажигалки псевдо-Зиппо с вмонтированным колесом рулетки по 6. 95 $, набор полтинников Дж.Ф. К. по пять долларов каждый, оловянные обезьянки, выбрасывающие кости, за 7.50$... Затарившись этой ерундой, я дотащил ее до Великой Красной Акулы и забросил на заднее сиденье... затем горделиво уселся за руль (белая крыша, как всегда, была опущена), включил радио и начал размышлять. Как бы поступил в подобной ситуации Горацио Элджер? Одна затяжка унесет тебя, дорогой Иисус... Одна затяжка унесет тебя.
Паника. Она захлестнула меня, как первые накатывающие волны кислотного прихода. Все эти омерзительные реалии начали доходить до моего сознания: я оказался совсем один в Лас-Вегасе в этой чертовой немыслимо дорогой машине, совершенно охуевший от наркотиков, ни адвоката, ни денег, ни репортажа для журнала - и, в довершение всего, гигантский, чудовищный счет, с которым надо было разбираться. Мы заказывали в наш номер все, что человеку может прийти в голову: в том числе около шестисот кусков полупрозрачного Гигиенического мыла.
Им была забита вся машина - оно валялось на полу, на сиденьях, в бардачке. Мой адвокат заключил какое-то непонятное соглашение с уборщиками-метисами на нашем этаже, чтобы они доставили к нам мыло - шестьсот кусков этого странного, очевидного дерьма, - и теперь все оно было мое.
Не считая полиэтиленового пакета, который я неожиданно обнаружил рядом со мной на переднем сиденье. Подняв эту гадость, я сразу же понял, что там было внутри. Ни один Самоанский адвокат в здравом уме не попытается проскочить через металлоискатель коммерческой авиалинии, имея при себе толстый черный Магнум .357.
И он оставил его мне, с возвратом - если я сумею добраться до Лос-Анджелеса. В противном случае... да, я уже почти слышал свой голос, обращенный к офицеру Дорожной Полиции Калифорнии:
Что? Это оружие? Этот заряженный, незарегистрированный, спрятанный и, скорее всего находящийся в розыске Магнум .357? Что я с ним, делаю? Ну, видите ли, офицер, я съехал с дороги рядом с Мескаль Спрингс - по совету моего адвоката, впоследствии бесследно исчезнувшего, - и вдруг, откуда ни возьмись, пока я бесцельно бродил вокруг этого богом забытого источника, прямо из ниоткуда появился невысокий бородатый парень с ужасным ножом для резки линолеума в одной руке и с этим огромным черным пистолетом в другой... Он подошел ко мне и предложил вырезать маленькую букву "Икс" у меня на лбу, в память о лейтенанте Кэлли... но когда я сказал ему, что я - доктор журналистики, его как будто подменили. Да, вы, наверное, этому не поверите, офицер, но он вдруг швырнул нож в солоноватые воды Мескаля у наших ног и подарил мне этот револьвер. Да нет, вру: разрыдавшись, он просто сунул мне его в руки и скрылся во мраке ночи. И вот таким образом это оружие очутилось у меня, офицер. Вы можете в это поверить? Нет.
Впрочем, я в любом случае не собирался выбрасывать ублюдка. Хороший Магнум .357 трудно достать в наши беспонтовые дни.
Так что я решил: ладно, привезу этого пидора обратно в Малибу - и он мой. Рисковал - получи пушку. Соломоново решение. А если эта Самоанская свинья начнет качать права и материться в моем доме, устрой ему яичницу ниже пояса. Все нормально. 158 гран пышущего здоровьем свинца, путешествующего на скорости 1500 футов в секунду, примерно равны 40 фунтам Самоанского гамбургера, вперемешку с обломками костей. Почему нет?
Безумие, безумие... а между тем торчишь в полном одиночестве в Великой Красной Акуле на стоянке аэропорта Лас-Вегаса. К дьяволу панику. Овладеть положением. Держаться. В следующие двадцать четыре часа проблема личного контроля станет критической. И вот я сижу здесь в этой блядской пустыне, в гнезде вооруженного жлобья, и на мне камнем висит опаснейший груз стрема, ужасов и суровой неизбежности того, что я должен возвращаться в Лос-Анджелес. Потому что если они меня здесь накроют, я обречен. Выебан по полной программе. Это даже не обсуждается. Никакого светлого будущего для доктора журналистики, еженедельно редактирующего газетенку местной тюряги. Лучше выбраться из этого штата-атавизма на бешеной скорости ко всем чертям. Точно. Но сначала - обратно в Отель "Минт", получить по чеку 50 баксов, подняться в номер, заказать по телефону два клубных сэндвича, две кварты молока, кружку горячего кофе и пятерик Баккарди Аньехо.
Ром совершенно необходим, чтобы выдержать эту ночь - отшлифовать эти заметки, этот постыдный дневник... оставить магнитофон орущим всю ночь на полной громкости: "Позвольте представиться... Я человек богатства и вкуса". Симпатия?
Не для меня. Никакой пощады криминальному фрику в Лас-Вегасе. Это место похоже на Армию: господствует норма поведения акул - жри раненую. В закрытом обществе, где каждый виновен, преступление заключается в том, что тебя поймали. В мире воров единственный и окончательный порок - это тупость. Очень странное ощущение: сидеть в отеле Лас-Вегаса в четыре утра, ваять в записной книжке под музыку в 75-долларовом номере и с умопомрачительным счетом за обслугу, проведя двое суток в полном исступлении и понимая, что, как только наступит рассвет, ты сделаешь ноги, не заплатив ни хуя... Прокрадешься через холл, вызовешь прямо из гаража красный Шевро и будешь спокойно стоять на входе с саквояжем, набитым под завязку марихуаной и незаконным оружием... прикидываясь ветошью и просматривая первый утренний выпуск газеты "Зип".
Последний и решительный шаг. Я уже снес все грейпфруты и остальной багаж в машину несколько часов назад.
И сейчас осталось лишь ювелирно выскользнуть из петли: да, чрезвычайно легкомысленный вид, бешеные глаза скрыты за Сайгонскими зеркальными темными очками... поджидая Акулу; чтобы отчалить. Где же она? Я сунул этому злобному сутенеру; мальчику из гаража пять баксов, отличное вложение денег на данный момент
Сохраняй спокойствие, продолжай читать газету. Кричащий голубой заголовок на первой полосе, через всю страницу:

ТРОЕ ВНОВЬ АРЕСТОВАНО ПО ОБВИНЕНИЮ В СМЕРТИ КРАСАВИЦЫ
Передозировка героина явилась официальной причиной смерти хорошенькой Дианы Хэмби, 19 лет, чье тело, согласно информации, предоставленной в офисе Коронера Округа Кларк, было найдено на прошлой неделе втиснутым в холодильник. Сыщики из команды Шерифа по расследованию убийств, производившие аресты подозреваемых, утверждают, что в момент задержания одна из них, 24-летняя женщина, пыталась разбить себе голову о стеклянные двери своего трейлера. Офицеры говорят, что она была в откровенной истерике и кричала: "Вы никогда не возьмете меня живой". Однако помощники шерифа надели на нее наручники, и она безусловно не пострадала...

РАССЛЕДУЮТСЯ СЛУЧАИ СМЕРТИ СОЛДАТ ОТ НАРКОТИКОВ
ВАШИНГТОН (АП) - Согласно докладу подкомиссии Белого Дома. запрещенные наркотики стали причиной смерти 160 американских солдат в прошлом году - 40 из них во Вьетнаме... Наркотики подозреваются, говорилось в докладе, в смерти еще 56 военных в Азии и соединениях на Тихом Океане... Проблема употребления героина во Вьетнаме принимает все более угрожающие масштабы, в основном из-за роста подпольных лабораторий-производителей в Лаосе, Таиланде и Гонконге. "Преследование за наркотики во Вьетнаме практически полностью неэффективно", -следует из доклада, - "частично из-за неэффективности работы местных полицейских органов и частично по причине того, что некоторые, неизвестные на сегодняшний день, продажные чиновники в государственном департаменте вовлечены в транспортировку наркотиков".

И вдогонку к этому беспощадному выводу в самой середине фотография на четыре колонки из Вашингтона, округ Колумбия: полицейские атакуют "молодых демонстрантов, устроивших в знак протеста против войны сидячую забастовку и блокировавших подходы к Главному Управлению Призывными Пунктами". Сразу за фотографией здоровый черный заголовок:

ИСТОРИИ ПЫТОК ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ ЗАСЛУШАНЫ В КОНГРЕССЕ.
ВАШИНГТОН - Вчера добровольный свидетель рассказал на неофициальном совещании группы конгрессменов, что во время его службы в армейской контрразведке обычным делом было пытать Вьетнамских заключенных с помощью оголенных электрических проводов и сбрасывать их с вертолета. Один специалист из Военной Разведки признался, что расстрел его переводчицы-китаянки был оправдан начальством, заявившим: "туда им, узкоглазым, и дорога". - имея в виду; что она была Азиаткой...

Прямо под этой статьей красовалось: ПЯТЕРО РАНЕНО У МНОГОКВАРТИРНОГО ДОМА В НЬЮ-ЙОРКЕ... неизвестным стрелком, открывшим огонь с крыши здания, безо всякой на то причины. А еще ниже: ВО ВРЕМЯ ОБЫСКА АРЕСТОВАН ВЛАДЕЛЕЦ АПТЕКИ... "в результате", объяснялось в статье, "предварительного расследования (аптеки в Лас-Вегасе), выявившего недостачу более чем 100000 таблеток, содержащих опасные наркотические вещества..."

Прочитав первую страницу; я почувствовал себя намного лучше. На этом гнусном фоне мои преступления были бледными и бессмысленными. Я был относительно респектабельным гражданином - негодяем и пакостником, наверное, но, конечно же, не опасным. И когда придется платить по счетам, это, разумеется, зачтется. Или нет? Я открыл спортивную страничку и увидел маленькую заметку о Мохаммеде Али: его дело рассматривалось в Верховном Суде, последняя апелляция. Али был приговорен к пяти годам заключения за отказ убивать "узкоглазых".
"Я ничего против них, Вьетконговцев, не имею". - сказал он. Пять лет.

 

10.

ВМЕШАТЕЛЬСТВО "ВЭСТЕРН ЮНИОН":
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МИСТЕРА ХИМА...
НОВОЕ ЗАДАНИЕ СПОРТИВНОЙ РЕДАКЦИИ И СТРЕМНОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ ИЗ ПОЛИЦИИ

Неожиданно я снова почувствовал себя виновным. Акула! Где она? Я отшвырнул газету и в нетерпении стал расхаживать взад и вперед. Теряя над собой контроль. Я чувствовал, что вся моя задумка на грани провала... и тут увидел машину, вылетающую из соседнего гаража.
Спасение! Я сгреб мою кожаную сумку и быстро зашагал навстречу своим колесам.
- МИСТЕР ДЬЮК!
Этот голос раздался за моей спиной.
- Мистер Дьюк! Мы вас искали!
Меня прошиб холодный пот. Каждая клетка в моем теле и мозге ослабла. "Нет! - пронеслась шальная мысль. - У меня галлюцинации. Сзади никого нет, никто меня не зовет┘ это параноидальный бред, амфетаминный психоз... просто продолжай идти к машине, улыбаясь во весь рот..."
- МИСТЕР ДЬЮК! Подождите!
Ладно... за чем дело стало? За решеткой было написано много прекрасных книг. Да и не похоже, чтобы я оказался абсолютным чужаком в Карсон Сити. Меня узнает надзиратель; не говоря уже о Начальнике Тюрьмы - однажды я брал у них интервью для "The New York Times". Не считая многих зэков, охранников, легавых и прочего жулья, пришедшего в ярость, если судить по письмам, когда эта статья так и не была напечатана.
"Почему?" - спрашивали они и требовали, чтобы их рассказы увидели свет: И объяснить что-либо было трудно: сказать им, что абсолютно все, что они мне говорили, было выброшено в мусорную корзину или, в лучшем случае, положено под сукно, что написанные мною развернутые подзаголовки не удовлетворили какого-то редактора, какого-то нервного тунеядца, сидевшего за три тысячи миль оттуда за серым полированным столом в недрах журналистской бюрократии... Да ни один легавый в Неваде никогда этого не поймет:.. и статья в конце концов накрылась медным тазом, что и должно было произойти, так как я отказался переписывать вводную часть. Имея на то свои причины...
Ни одна из которых не проканает в тюремном дворе. Да и какого черта? Чего ради погрязать в мелочах? Я повернулся лицом к своему преследователю, молодому гостиничному клерку с широкой улыбкой на лице и желтым конвертом в руке. "Мы звонили вам в номер, - сказал он. - А потом я увидел, что вы стоите снаружи".
Я кивнул, слишком усталый, чтобы сопротивляться. Теперь за моей спиной была Акула, но я не видел ни малейшей возможности даже бросить туда свою сумку Конец игре. Они меня взяли.
Клерк продолжал улыбаться. "Вам только что пришла телеграмма, - сообщил он. - Но на самом деле она не для вас. Она для какого-то Томпсона, но там написано "для передачи Раулю Дьюку"; это что-нибудь говорит вам?"
У меня закружилась голова. Слишком много пришлось Переваривать за одно мгновение. С воли попасть в тюрьму; потом снова вырваться на свободу - и все это за тридцать секунд. В нерешительности я отступил назад и облокотился на машину; нащупывая дрожащей рукой серебристые изгибы откидной крыши. Клерк, все еще расплываясь в улыбке, протягивал мне телеграмму
Я замотал головой, едва ли в состоянии говорить. "Да. - сказал я наконец, - это важно". Взяв конверт: тут же его вскрыл:

СРОЧНАЯ ТЕЛЕГРАММА ХАНТЕРУ. С. ТОМПСОНУ ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ РАУЛЮ ДЬЮКУ ЗВУКОНЕПРОНИЦАЕМЫЙ НОМЕР ЛЮКС 1850 ОТЕЛЬ "МИНТ" ЛАС-ВЕГАС
СРОЧНО ПОЗВОНИ МНЕ ПОВТОРЯЮ СРОЧНО У НАС НОВОЕ ЗАДАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ЗАВТРА ТАКЖЕ ВЕГАС НЕ УЕЗЖАЙ ТЧК
НАЦИОНАЛЬНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ОКРУЖНЫХ ПРОКУРОРОВ ПРИГЛАШАЕТ ТЕБЯ НА ЧЕТЫРЕХДНЕВНЫЙ СЕМИНАР ПО ПРОБЛЕМЕ НАРКОТИКОВ И ОПАСНЫХ НАРКОТИЧЕСКИХ ВЕЩЕСТВ В ОТЕЛЕ "ДЮНЫ" ТЧК ЗВОНИЛ РОЛЛИНГ СТОУН ОНИ ХОТЯТ 50 ТЫСЯЧ СЛОВ ПРИЛИЧНАЯ ОПЛАТА ВОЗМЕЩЕНИЕ РАСХОДОВ ВКЛЮЧАЯ ОБРАЗЦЫ ТЧК У НАС ЗАБРОНИРОВАН НОМЕР В ОТЕЛЕ "ФЛАМИНГО" И БЕЛЫЙ КАДДИ С ОТКИДНЫМ ВЕРХОМ ТЧК ВСЕ ДОГОВОРЕНО ПОЗВОНИ НЕМЕДЛЕННО ОБСУДИТЬ ДЕТАЛИ СРОЧНО ПОВТОРЯЮ СРОЧНО ТЧК
ДОКТОР ГОНЗО

- Экое дерьмо! - воскликнул я. - Это немыслимо!
- Вы имеете в виду, что она не для вас? - спросил клерк, неожиданно занервничав. - Я проверил журнал регистраций в поисках этого человека, Томпсона. Но мы его не обнаружили, хотя я думаю, что он входит в вашу команду.
- Входит, - быстро сказал я. - Не волнуйтесь. Я ему передам.
И кинул свою сумку на переднее сиденье Акулы, собираясь успеть отъехать до того, как истечет отсрочка моего смертного приговора. Однако клерк не унимался. - Как насчет Доктора Гонзо? - спросил он. Я уставился прямо на него, дав ему в полной мере почувствовать преимущество зеркальных очков. "Он в порядке, - заверил я его, - но у него довольно скверный характер. Доктор ведает нашими финансами и устраивает все наши мероприятия". Я скользнул за руль и приготовился ехать. Клерк схватился за борт машины. "Вы знаете, - продолжил он, - нас смутила подпись Доктора Гонзо на этой телеграмме из Лос-Анджелеса - а мы ведь знали, что доктор находится здесь, в отеле". Парень недоуменно всплеснул руками: "И потом телеграмма адресована какому-то гостю, присутствие которого мы не могли объяснить... вот и эта задержка была неизбежной. Вы понимаете, я надеюсь..."
Я кивнул, сгорая от нетерпения свалить: "Вы сделали правильно. Никогда не пытайтесь понять сообщения журналистов друг другу. В половине случаев мы используем шифр - особенно с Доктором Гонзо".
Клерк опять улыбнулся, но на этот раз улыбка выглядела немного натянутой. "Скажите, - спросил он, - а когда проснется доктор?"
Я прикипел к рулю: "Проснется? Что вы имеете в виду?". Клерк выглядел обескураженным. "Ну┘ менеджер, Мистер Хим, хотел бы встретиться с ним". Теперь его усмешка была явно злорадной. "Ничего необычного. Мистер Хим любит встречаться со всеми нашими крупными клиентами... поставить их обслуживание на свой личный контроль... просто небольшая беседа и рукопожатие, ну вы понимаете".
- Разумеется. - сказал я.-Нона вашем месте, я оставил бы доктора в покое, пока он не позавтракает. Он очень грубый человек. Парень осторожно кивнул.
- Но с ним можно встретиться... Например, позже этим утром?
Я видел, что он подбирается все ближе. "Послушайте. Эта телеграмма все испортила. На самом деле она от Томпсона, а не для него. На "Вэстерн Юнион", должно быть, спутали имена". И я показал ему телеграмму, зная. что он ее уже читал. "Вот в чем дело... Это срочное послание наверх Доктору Гонзо, в котором говорится, что Томпсон направляется из Лос-Анджелеса с новым заданием - выполнять очередной заказ". Я снял его руку с машины. "До встречи, - бросил я. - Мне надо ехать на трек".
Я взял первую скорость и тронулся с места. Клерк отскочил назад. "Не стоит торопиться". - крикнул он мне вдогонку. - Гонка закончилось".
- Только не для меня, - сказал я, дружески махнув ему рукой на прощание. - Давайте пообедаем как-нибудь! - завопил он, но я уже поворачивал на улицу:
- Как-нибудь! - заорал я. И смешался с потоком транспорта. Проехав несколько кварталов по Главной Улице в неправильном направлении, резко развернулся, и по тому же маршруту поехал на юг, к Лос-Анджелесу. Но с нарочито умеренной скоростью. "Валяй спокойно и медленно, - твердил я себе. - Просто впишись в городской пейзаж..."
Что мне сейчас нужно, так это место, где я мог бы благополучно съехать с дороги, скрыться на время, и спокойно поразмышлять над невероятной телеграммой моего адвоката. Это правда: я был в этом уверен. И в послании явно прослеживалась некая убедительная срочность. Ее тон был безошибочен...
Однако я был не в настроении или в состоянии провести ещё одну неделю в Лас-Вегасе. Не сейчас. Я искушал судьбу сколько возможно, в этом городе... выжал ее без остатка, как лимон. И теперь все мазы накрылись: я мог вдыхать запах злобного бычья, дышащего мне в спину
Да, пришло время сматываться. Мой запас прочности иссяк.
А сейчас лениво кати по Бульвару Лас-Вегаса на скорости тридцать миль в час. Я хотел найти забегаловку, где мог отдохнуть и принять окончательное решение. С ним все уже. конечно, ясно. но мне надо одно или три пива, заполировать сделку и притупить одно наглое, бунтарское нервное окончание, продолжавшее выражать недовольство... А с ним надо договориться, потому что имелся один аргумент - не укладывающийся в рамки - за то, чтобы остаться. Это предательски, глупо, слабоумно, как ни крути, - но нельзя пройти мимо зловония извращенного юмора человека, которому пришла в голову идея бросить гонзо-журналиста прямо в пекло потенциально последнего нарко-эпизода его карьеры, пригласив его освещать Национальную Конференцию Окружных Прокуроров по проблеме Наркотиков и Опасных Наркотических Веществ.
А также чувствовалась определенная притягательность хохмы, что после дикого погрома одного отеля в Лас-Вегасе, вместо того чтобы стать проклятым беглецом на автостраде в Лос-Анджелес, просто прохилять по городу, обменять красный Шевро с откидным верхом на белый Кадиллак и вписаться в другой отель Вегаса, растворившись с пресс-аккредитацией среди высших полицейских чинов со всей Америки, пока они разглагольствуют друг перед другом о Проблеме Наркотиков.
И хотя налицо опасное помешательство, в этом также есть изыск, ценимый настоящими знатоками работы в экстремальных условиях. Назовите, например, самое последнее место, которое будет обыскивать полиция Лас-Вегаса, в поисках начиненных наркотой странствующих кидал, только что ободравших до нитки отель в самом центре города?
Правильно. В гуще Национальной Наркоконференции Окружных Прокуроров в элегантном отеле на бульваре... Во "Дворце Цезаря" на обеденном шоу Тома Джонса, где вряд ли задержат людей, подъехавших на шикарной белой Коупе де Вилле... На коктейльной вечеринке с агентами отдела по борьбе с наркотиками в "Дюнах"?
Разумеется, где еще лучше спрятаться? Некоторым. Но не мне. Не говоря уже о моем адвокате - очень заметном субъекте. Порознь мы могли бы отмочить нечто подобное. Но вместе нет: мы бы засыпались. В этом миксе слишком много агрессивной химии: было бы невозможно устоять перед соблазном, устроить предумышленный кислотный отрыв.
А это, в свою очередь, могло нас прикончить. Они были бы к нам беспощадны. Отчаянный рейд по тылам противника разделит участь всех шпионов: "Как всегда, если любой член вашей организации будет раскрыт врагом. Секретарь вычеркнет вас из Списка Живых, и т д...".
Нет это перебор. Грань между безумием и мазохизмом уже стерлась ...пришло время остепениться... выйти в отставку, смешаться с ретроградами, сбавить обороты и "покаяться в мелочах", как на духу. Почему бы и нет? В любой подобной тусне настает момент; когда лучше подбить свои потери или суммировать свой выигрыш - что бы ни выпало. Я ехал медленно, ища пристойное место - посидеть ранним утром с пивком и собраться с мыслями... наметить план этого неестественного отступления.

11.

АААХХХ, МАМА, НЕУЖЕЛИ ЭТО И В САМОМ ДЕЛЕ КОНЕЦ?..
ВЫВЕРНУТ ВЕГАСОМ НАИЗНАНКУ
И СНОВА В АМФЕГАМИННОМ ПСИХОЗЕ?

 

Вторник, девять утра... И сейчас, сидя в "Кафе Дикого Билла" на окраине Лас-Вегаса, я вижу все довольно четко. Только одна дорога ведет в Лос-Анджелес - 15-ая Межштатная, прямой путь, никаких обходных или пересекающихся маршрутов, отвязный. отчаянный скоростной прорыв через Бейкер, Барстоу и Берду; а затем по Голливудской Трассе прямо в неистовое забвение: просто еще один кислотный урод в Королевстве Уродов.
А ведь. между прочим, следующие пять или шесть часов я буду самой заметной фигурой на этой чертовой дороге зла - единственный от Бьютта до Тихуаны Шевро с откидным верхом цвета спелого красного яблока... выступающий на пустынном хайвее с полуголой, душевнобольной деревенщиной за рулем. Может, лучше надеть мою пурпурно-зеленую рубашку из Акапулько или вообще ничего?
В таком монстре не спрячешься при всем желании.
Поездка будет неудачной. Даже Бог Солнца на нее забил и впервые за три дня спрятался за облаками. Нет солнца, хоть ты тресни. Небо было серым и безжизненным.
Не успел я укрыться на расположенной в стороне от улицы, и потому мало посещаемой, стоянке "Дикого Билла", как услышал над своей головой рев. Посмотрев вверх, проводил взглядом взлетевший большой, серебристый, чистенький ДС-8: на высоте две тысячи футов над хайвеем он стремительно удалялся на восток. На борту ли Ласерда? Человек из "Life"... Есть ли у них все нужные фотографии? Вся фактура? Выполнили ли они свои обязательства?
Я даже не знаю, кто выиграл гонку. Может, никто. Мне лишь известно, что роскошный спектакль был сорван из-за какого-то жуткого бесчинства - оргии бессмысленного насилия, учиненной пьяными хулиганами, отказавшимися соблюдать правила.
Я захотел восполнить этот пробел в моей памяти при первом же удобном случае: достать "L.A.Times" и тщательно проштудировать спортивный раздел в поисках репортажа с Минт 400. Получить все "мясо". И написать репортаж самому. Даже в Бегах, в тисках чудовищного Страха...
Я знал - Ласерда улетел на этом самолете обратно в Нью-Йорк. Он сказал мне прошлой ночью, что рассчитывает попасть на первый же рейс.
Вот и он отчалил... а я застрял здесь, без адвоката, тяжело опустившись на красный пластиковый табурет в "Таверне Дикого Билла" и нервно потягивая "Бадвайзер" у стойки, очнувшись раннимутром в компании сутенеров и спецов по китайскому бильярду.. помещение заполонила такая братва, что я боялся просто взглянуть на свою огромную Красную Акулу, стоявшую за дверью. Я не мог так бросить эту блядь. Единственная надежда заключалась в том, что каким-то образом удастся проскочить на ней триста миль отсюда до Убежища. Но, дорогой Иисус, я выдохся! Я напуган. Я сошел с ума. Эта культура измордовала меня. Какого хуя я вообще здесь делаю? Это даже не репортаж, над которым я предположительно должен был работать. Мой агент меня от этого отговаривал. Все указывало на негатив - один злобный Карлик с розовым телефоном в Поло Ландж чего стоил. Надо было остаться там... все что угодно, лишь бы не это.
Ааахх... Мама.
Неужели, это и в самом деле конец?
Нет!
Кто играл эту песню? Неужели я действительно слушаю прямо сейчас эдакую хуйню по музыкальному автомату? В 9.19 этого мерзкого тусклого утра в "Таверне Дикого Билла"?
Нет. Это звучит только в моем мозгу отголосок давно отгремевшего эхо болезненного рассвета в Торонто... много лет назад... полубезумный в другом мире... но разницы между ними никакой.
ПОМОГИТЕ!
Сколько еще ночей и странных рассветов может продолжаться это ужасное дерьмо? Как долго еще тело и мозг смогут терпеть это проклятое сумасшествие? Мучительную зубную боль, потение, сгущение крови в висках... набухшие маленькие голубые жилки под глазами, шестьдесят и семьдесят часов без сна... И теперь этот музыкальный ящик! Да, сомнений нет.. А кому он мешает? Очень популярная песня: "Как мост через беспокойную воду.. я остаюсь висеть, теряя надежду...".
БУУММ... Вспыхивающая паранойя. Какая паскудная, спятившая крыса может-играть эту песню - прямо сейчас, в такой щекотливый момент? Знает ли барменша, кто я такой? Может она разглядела мои глаза под этими зеркальными очками?
Все бармены вероломны, но вот эта ворчливая, не первой свежести толстуха, облаченная в ковбойский прикид, в широких рабочих брюках от Железного Мальчика... наверное, женщина Дикого Билла.
Господи, омерзительные волны паранойи, безумия, страха и отвращения - невыносимые вибрации этого места. Мотай отсюда. Беги... и внезапно обступивший меня со всех сторон мрак пронизала последняя вспышка маниакального практицизма: формальной проверки постояльцев в отеле не будет до полудня... и это дает мне. по крайней мере, два часа законного скоростного пробега, чтобы успеть выбраться из этого чертова штата, пока я не стал беглецом в глазах правосудия.
Поразительная удача. К тому времени как забьют тревогу, я уже буду мчаться, подыхая от скуки, где-то между Нидлз и Долиной Смерти, давя на газ и грозя кулаком Ефрему Цимбалисту - Младшему, хищно ринувшемуся за мной вдогонку на ФБРовском вертолете "Визгливый Орел".

ТЫ МОЖЕШЬ БЕЖАТЬ, НО НЕ СМОЖЕШЬ СКРЫТЬСЯ*

* ... предупреждение торговцам героином в Боулдере, штат Колорадо

Иди ты на хуй, Ефрем, твоя мудрость - палка о двух концах. Насколько известно тебе и людям из отеля "Минт", я все еще протираю штаны в номере 1850 - согласно букве закона; и если не во плоти, то дух мой все еще там - в табличке "Не Беспокоить", вывешенной, чтобы пресечь наезд в зародыше. Горничные не подойдут и близко к комнате, пока это предупреждение висит на ручке двери. Мой адвокат все рассчитал: наряду с 600 кусками Гигиенического мыла, которые я все еще должен доставить в Малибу. Что из этого выжмет ФБР? Из Великой Красной Акулы, набитой кусками Гигиенического мыла? Все совершенно законно. Горничные дали нам мыло. Они подтвердят это под присягой... Или не подтвердят?
Конечно, нет. Эти горничные, предательские заразы, будут клясться на Библии, что их терроризировали двое вооруженных до зубов сумасшедших, угрожали им "Черной Тенью Винсента", пока они не отдали все свое мыло.
О Иисус, Холуйский Бог! Есть ли в этой таверне священник? Я хочу исповедаться! Я грешник хуев! Корыстный, жестокий, кровожадный, крупный, мелкий - называй это как тебе угодно, Господь... Я виновен.
Но сделай мне последнее одолжение: просто дай мне еще пять часов скоростной гонки, а потом опускай свою карающую десницу: позволь мне выбраться из этой отвратительной пустыни и избавиться от этой чертовой машины.
На самом деле я, черт возьми, не так уж много прошу, Господи, потому что конечная и невероятная истина заключается в том, что я не виновен. Все, что я сделал - воспринял твою бредятину серьезно... и ты видишь, куда это меня завело? Мои примитивные христианские инстинкты сделали меня преступником.
Припоминаю, что пока крался через казино в шесть утра с саквояжем грейпфрутов и фирменных маек "Минт 400", я повторял себе снова и снова: "Ты не виновен". Это лишь необходимая уловка, чтобы избежать тошнотворной и непристойной сцены. А ведь я, помимо прочего, не брал на себя никаких обязательств, связывающих по руками ногам; это производственный долг - ничего личного. И весь этот сволочной кошмар - ошибка вонючего, безответственного журнала. Какой-то идиот в Нью-Йорке подложил мне эту свинью. Это была его идея, Господи, а не моя.
А сейчас посмотри на меня: наполовину спятив от страха, я несусь на скорости 120 миль в час через Долину Смерти в тачке, которую никогда даже не хотел иметь. Ты, злобный ублюдок! Это твоя работа! Ты бы лучше позаботился обо мне, Господи, потому что если ты этого не сделаешь, я так и останусь у тебя бельмом в глазу.

 

12.

ДЬЯВОЛЬСКАЯ СКОРОСТЬ...
СХВАТКА С ДОРОЖНЫМ ПАТРУЛЕМ КАЛИФОРНИИ...
КАК МУЖЧИНА - МУЖЧИНЕ НА ХАЙВЕЕ 61

Вторник, 12.30... Бейкер, Калифорния... Нервный и мертвецки пьяный, попиваю эль "Боллантайн". Узнаю это ощущение: три или четыре дня бухла, наркотиков, солнца, бессонницы, истощения резервов адреналина - головокружительный, пульсирующий вид кайфа, означающий приближение катастрофы. Но когда? Сколько еще осталось? Это напряженное состояние - часть кайфа. Возможность физического и ментального коллапса принимает теперь четкие очертания...
...однако коллапс не подлежит обсуждению; как выход из ситуации или даже дешевая альтернатива - это неприемлемо. Разумеется. Миг откровения, приятно щекочущая нервы судьбоносная линия между контролем и несчастьем, а также существенная разница - оставаться свободным, странным и неприкаянным на улице или провести следующие пять лет, играя по воскресеньям в баскетбол в тюремном дворе Карсон Сити.
Никакой симпатии к дьяволу; помни это. Купи билет, отправляйся в дорогу.. и если она окажется более суровой, нежели ты предполагал, ладно... можешь списать ее на вынужденное расширение сознания: включился, охуел, получил пизды. Все это есть в Библии Кизи... Отдаленная Сторона Реальности.
Слишком много несносного бреда; даже Кизи не может мне сейчас помочь. Я только что пережил два лютейших эмоциональных стресса - первый был связан с Дорожным Патрулем Калифорнии, а второй - с фантомом хитчхайкера, причем до сих пор не могу определить, он это был или не он. И сейчас, чувствуя себя прямо в эпицентре этого дурного психопатического эпизода, я притулился со своим магнитофоном в "пивном баре", а вернее в задней комнате огромного Хозяйственного Сарая - всевозможные плуги, упряжи, мешки с удобрениями, сваленные в кучу, - и диву давался, как же все это произошло.
За пять миль отсюда у меня была стычка с ДПК. Не остановился и не съехал на обочину: никакой обычной мотни. Я всегда пристойно водил машину. Возможно, немного быстро, но без сомнения мастерски и с природным чувством дороги, что признают даже легавые. Еще не родился тот полицейский, который недобросовестно и без удовольствия выполнял бы свой безжалостный долг, замеряя скорость на всем пути вокруг одного из таких шоссейных пересечений по типу "клеверного листа".
Немногие люди понимают психологию общения с патрульным из дорожной полиции. Нормальный водила, превысивший скорость, сразу запаникует и остановится, как только увидит за своей спиной здоровую красную мигалку.. а потом начнет извиняться, моля о пощаде.
А это неправильно и недостойно. Подобная реакция пробуждает презрение в сердце легавого. Вот, что надо делать - когда мчишься на скорости сто миль или около того, и видишь вдруг у себя на хвосте ярко-красную мигалку ДПК - просто поддай газу. Никогда не останавливайся после первого же вопля сирены. Прими к сведению и заставь этого ублюдка преследовать тебя на скорости 120 миль в час всю дорогу до следующего пункта. Он последует за тобой. Но так и не догадается, что побудило тебя включить правый поворотник.
А этим ты даешь ему понять, что ищешь удобного места съехать с дороги и спокойно поговорить... продолжай сигналить, и когда подкатываешь к ведущему в гору обгонному пути, рядом с которым маячит дорожный знак - "Максимальная скорость 25", - рассчитывай на крутой поворот... а трюк состоит в следующем - неожиданно соскочить с фривэя, заставив его мчаться в горку на скорости сто миль в час, не меньше. Подстраиваясь под тебя он начнет тормозить, но лишь через мгновение поймет, что ему на той же скорости придется делать поворот на 180 градусов... а ты должен быть готов к этому, собраться с духом, напрячь все силы и резко вертануть машину со скрипом тормозов... таким образом, используя преимущество резкого разворота, успеешь съехать с дороги, остановиться и к тому времени, как он тебя настигнет, будешь спокойно стоять рядом со своим автомобилем...
Рассудительности поначалу ждать от него не приходится... но это без разницы. Дай ему успокоиться. Он захочет услышать первые слова. Предоставь ему самому их произнести. Его мозг пребывает в смятении: он может нести всякий вздор или даже вытащить пистолет. Раскрути его; продолжай улыбаться. Фишка в том, чтобы показать ему, что ты всегда полностью контролируешь себя и свою машину - тогда как он потерял контроль абсолютно над всем.
Когда он остынет настолько, чтобы спросить у тебя права, задачу облегчает полицейский значок или удостоверение прессы в твоем бумажнике. У меня такое имелось, но в руке также неожиданно оказалась и банка "Бадвайзера". До этого момента я понятия не имел, что ее держу. Я парил в воздухе, чувствовал себя хозяином положения... но когда посмотрел вниз и увидел этот маленький красно-серебристый убийственный факт в своей руке, то понял, что облажался...
Превышение скорости - одно, а вот Вождение в Нетрезвом Виде - совсем другое. Легавый, похоже, ухватил, что я обосрал все свое представление, забыв о пивной банке. Его лицо расслабилось, теперь он и вовсе улыбался. Ровно, как и я. Потому что в то самое мгновение мы оба въехали, что моя Дорожная Буря в Стакане, вздорная, шумная эскапада пошла псу под хвост: мы оба наложили в штаны ровным счетом из-за ничего - факт пребывания банки пива в моей руке делал любое возражение против "превышения скорости" несущественным. Левой рукой он принял от меня раскрытый бумажник, а затем правая потянулась к банке.
- Можно я возьму?
- Какие вопросы, - сказал я. Он взял ее, встряхнул и вылил все пиво на дорогу между нами. Я улыбнулся, больше не сдерживаясь: "Оно все равно нагрелось". Прямо за мной, на заднем сиденье Акулы, валялось с десяток банок теплого "Бадвайзера" и около дюжины грейпфрутов. Я совсем о них забыл, но сейчас они были вопиющим в пустыне фактом, который никто из нас не мог игнорировать. Моя вина была слишком велика и нестерпима, так что все объяснения бесполезны. Легавый просек ситуацию.
- Ты осознаешь, - начал он. - что преступление состоит...
- Да, - прервал я его. - Знаю. Я виновен, понимаю. Я знал, что это было преступление, но все равно на него пошел. Я пожал плечами. - Черт, да о чем спорить? Я - преступник гребаный.
- Вот странная реакция. - заметил он. Я уставился на него, впервые заметив, что общаюсь с молодым парнем с горящими глазами, лет тридцати, несомненно получавшим наслаждение от своей работы.
- Ты знаешь, - сказал легавый. - у меня такое ощущение, что тебе надо вздремнуть, - он покачал головой. - Там впереди есть стоянка для отдыха. Почему бы тебе там не остановиться и не поспать несколько часов?
Я тут же понял, какое предложение он мне делает, но по какой-то безумной причине замотал головой: "Вздремнуть не поможет Я слишком долго был на ногах - три или четыре ночи. Даже не могу вспомнить. Если сейчас засну, то вырублюсь на двадцать часов".
"Боже Мой! - пронеслось в моей голове. - Что я сказал? Этот ублюдок пытается быть человечным; он мог упечь меня прямо в тюрьму; а вместо этого говорит чтобы я вздремнул к такой-то матери. Да ради Бога, согласись с ним: "Да, офицер, разумеется, я воспользуюсь этой стоянкой для отдыха. И не могу выразить, насколько благодарен вам за эту предоставленную мне передышку┘" Но нет.. Продолжаю настаивать, что если он меня отпустит на все четыре стороны, то я ломанусь напрямик в Лос-Анджелес... Как на духу.. но зачем это говорить? Зачем провоцировать его? Время раскрыть все карты еще не пришло. Это Долина Смерти... Кто не успел, тот опоздал.
Конечно. Кто не успел... "Послушайте, - сказал я, указывая на язычок ВИПовской парковки на ветровом стекле. - Я был в Лас-Вегасе, освещал там "Минт 400". Изумительное зрелище. Все эти мотоциклы и вседорожники носились два дня по пустыне. Вы это видели?"
Парень усмехнулся, покачав головой с неким меланхоличным пониманием. Я видел, что он размышляет. Опасен ли я? Готов ли этот легавый к отвратной, невыносимо тягучей сцене, которая непременно должна разыграться, если он меня арестует┘ Сколько еще внеурочных часов он будет вынужден проболтаться в здании суда, чтобы дать против меня свидетельские показания? И что за монстра-адвоката я на него натравлю?
Юпитеру понятно, а быку?
- О'кей. - сказал легавый. - Сделаем так. Я заношу себе в книжку, что незадолго до полудня я тебя задержал... за превышение скорости при таких обстоятельствах... и посоветовал тебе... с этим письменным предупреждением, - он протянул его мне, - следовать не далее следующей стоянки для отдыха... определенного для тебя как место назначения, так? Где ты собираешься основательно поспать... - он засунул блокнот штрафов обратно за пояс, и спросил, поворачиваясь к своей тачке: "Я выразился ясно?".
Я снова пожал плечами: "А как далеко до Бейкера? Я надеялся остановиться там и пообедать".
- Это уже вне моей юрисдикции, - заметил парень. - Городская черта на два поста дальше от стоянки отдыха. Ты выдержишь столько? - Он противно заулыбался.
- Я попытаюсь. Уже сколько времени хочу заехать в Бейкер. Много о нем слышал.
- Отличный крабовый салат, - заметил он. - С таким подходом, как у тебя, ты наверняка захочешь отведать сухопутного краба. Загляни в "Королевский Обед".
Я кивнул и забрался обратно в машину; чувствуя, что меня изнасиловали. Эта свинья обставила меня по всем статьям и сейчас с полным на то правом будет над этим хихикать - на западной окраине города, ожидая, что я рвану в Лос-Анджелес.
Я вернулся на фривэй и проехал мимо стоянки отдыха вплоть до пересечения, где должен был повернуть направо к Бейкеру. Не успел я приблизиться к повороту; как увидел... О Господи Боже! Это он, тот самый хитчхайкер, которого мы по добрали и затерроризировали по дороге в Вегас! Сворачивая, я сбавил скорость, и наши глаза встретились. Я было махнул ему рукой, но увидев, что он опустил свой большой палец, подумал: "Нет; это лишнее... Черт его знает, что этот парень о нас наплетет когда в конце концов доберется до города".
Ускорение. Моментально убраться с глаз долой. Мог ли я быть уверен, что он меня узнал? Но машину трудно не заметить... И зачем он вообще вернулся обратно на дорогу?
Внезапно в этом богом забытом городке у меня объявилось два личных врага. Легавый из ДПК как пить дать заметет, если я попытаюсь прорваться в Лос-Анджелес, а эта чертова паскудина - хитчхайкер, если я останусь, устроит на меня жестокую облаву: ("Хвала Всевышнему, Сэм! Вот он! Тот парень, о котором нам втюхивал малыш! Он вернулся!)
Куда ни подайся, везде кошмар - и если добродетельные хищники этого захолустья соберут наконец, все истории воедино... а они соберут, что неминуемо в таком маленьком городке... они душу из меня вытряхнут. Я счастливо отделаюсь, если выберусь из города живым. Злобные аборигены вымажут дегтем, обваляют в перьях и поволокут к воронку┘
Так оно и есть: кризис. Я промчался через город и нашел на северной окраине телефонную будку, между станцией "Синклер" и... да... "Королевским Обедом". Я заказал срочный разговор за счет абонента со своим адвокатом в Малибу. Он тут же ответил.
- Они засекли меня! - кричал я. - Я попал в ловушку на каком-то вонючем перекрестке в пустыне... Бейкер называется. У меня не так много времени. Эти мудаки сжимают вокруг кольцо.
- Кто?! - воскликнул он. - От твоих слов отдает паранойей.
- Ты - скотина! - продолжал я вопить. - Сначала я влетел с ДПК, а потом нарвался на того пацана! Мне нужен адвокат! Немедленно!
- А что ты вообще делаешь в Бейкере? - спросил он. - Ты получил мою телеграмму?
- Что? На хуй телеграммы. Я попал в беду.
- Предполагалось, что ты будешь в Вегасе, - сказал он. - У нас заказан номер во Фламинго. Я уже собирался отправляться в аэропорт.
Я тяжело осел в будке. Это было ужасно. Звоню своему адвокату в момент чудовищного кризиса, а этот козел удолбался в усмерть - чертов овощ!
- Безмазовый подонок! - провыл я. - Я тебе задницу за это надеру! Все дерьмо в машине - твое! Ты это понимаешь? Когда я закончу здесь давать показания, тебя исключат из корпорации адвокатов!
- Безмозглый гондон! - заорал он в ответ - Я послал тебе телеграмму! Ты должен освещать Конференцию Окружных Прокуроров! Я все устроил... взял напрокат белый кадиллак с откидным верхом.... Все договорено! Какого черта ты вытворяешь посреди этой ебаной пустыни?
Неожиданно я вспомнил. Да. Телеграмма. Совершенно верно. Я пришел в себя. Вся ситуация мгновенно пронеслась у меня перед глазами.
- Не бери в голову, - сказал я. - Это просто большая шутка. На самом деле я сижу у бассейна во "Фламинго". Говорю с переносного телефона. Какой-то карлик вынес его из казино. У меня неограниченный кредит! Усек? - Я тяжело дышал, чувствуя, как подкатывает психоз, капли пота стекали на телефонную трубку. - И вообще не приближайся к этому месту! - выпалил я. - Иностранцам здесь не рады.
Повесил трубку и заспешил к машине. "Ладно, - думал я. - Вот так все и происходит в этом мире. Вся энергия подчиняется прихотям Великого Магнита... Какой я был дурак, что осмелился пренебрегать им. Он знал. Он все это время знал. Именно Он подставил меня в Бейкере. Я уже достаточно далеко проехал, и Он решил меня подколоть... перекрыв все пути к бегству, столкнув сначала с ДПК, а потом с презренным призраком хитчхайкера... погрузив меня в страх и смятение". Никогда не противоречь Великому Магниту. Я сейчас это понял. И с этим пониманием пришло ощущение почти полного облегчения. Да, я возвращаюсь в Вегас. Наебать Пацана и сбить с толку ДПК, отправившись снова на Восток, вместо Запада. Пожалуй, это самый изощренный ход в моей жизни. Вернуться в Вегас и вписаться на Конференцию по Наркотикам и Наркотическим Веществам: я - и тысяча свиней. Какие вопросы? Самоуверенно двигай прямо в их логово. Зарегистрируйся во "Фламинго" и потребуй, чтобы тебе в момент доставили Белый Кадди.... Делай это правильно, помни о Горацио Элджере...
Я осмотрелся, и заметил здоровую красную вывеску - "Пиво". Замечательно. Я оставил Акулу у телефонной будки и, пошатываясь, перебрался через автостраду к этому Хозяйственному Сараю. Из-за штабеля цепных колес угрожающе вырос какой-то еврей и спросил, чего мне надо.
- Эль "Боллантайн", - сказал я, - очень мистически тонкий напиток, неизвестный между Ньюарком и Сан-Франциско.
Он принес его, холодный как лед. Я расслабился. Внезапно все оказалось правильным; в итоге я получил передышку. Улыбаясь во весь рот ко мне подошел бармен: "Куда вы направляетесь, молодой человек?".
- В Лас-Вегас, - ответил я.
Его улыбка стала еще шире.
- Великий город, этот Вегас. Вам он принесет удачу; у вас походящая внешность.
- Знаю. Я - Тройной Скорпион.
Он выглядел довольным.
- Это отличная комбинация. Вы не можете проиграть.
Я засмеялся.
- Не беспокойтесь. На самом деле я - окружной прокурор из округа Игното. Просто еще один добропорядочный Американец, как и вы сами.
Улыбку как ветром сдуло. Понял ли он? Я не уверен. Но это не имело никакого значения. Я возвращался в Вегас. Выбора у меня не было.

 

к части 3

Страх и ненависть в Лас-Вегасе

читать Телеги сначала

 

 

 

 

Rambler's Top100 Rambler's Top100